Нерадивая дочь - Лариса Джейкман
Потом в их доме стала появляться Марта. Она совершенно не общалась с Максимом, даже не здоровалась, и лишь иногда бросала на него злые ревнивые взгляды, как любимый пес на лучшего друга хозяина. Такое сравнение пришло ему на ум.
А когда однажды он случайно услышал их разговор в спальне, ему стало тошно. Дверь была приоткрыта, и Максим увидел, как мускулистая Марта держит на руках его голенькую жену, нежно целует ее тело и вдруг говорит:
– Прелесть ты, очаровательная моя. Ты и какаешь, наверное, фиалками.
Обе захохотали, а Максима стошнило. Он наскоро оделся и выбежал на улицу. Это, конечно, переходило все мыслимые границы, и нужно было что-то решать. У него уже была Татьяна, он ее любил, ничего не мешало принятию этого серьезного решения, кроме сложных разборок с имуществом.
В принципе, ему ничего было не нужно, кроме жилья. Ни на какие ценности он не претендовал, но вот Алена заявила ему:
– Послушай, забирай, что хочешь, но квартиру не разменивай пожалуйста. Она все-таки досталась нам от моих родителей, я в ней выросла.
Ну еще бы, эти профессорские хоромы с видом на Москва-реку! Когда они поженились, а родители Алены эмигрировали в Штаты, Максим свою двушку в Замоскворечье продал, причем за хорошие по тем временам деньги, на них приобрели машину и дачу. Так что же ему, в нее теперь переезжать?
Он почувствовал себя в тупике. Нужно начинать жизнь сначала, и начинать ее с ипотечного кредита. За дачу вряд ли много выручишь, в дачном домишке никто никогда не жил и землей не занимался. Ездили туда только на шашлыки с друзьями, да и то не часто. Поэтому она была в полном запустении.
Конечно, он не будет делить с Аленой совместно нажитое барахло. «Бери, что хочешь», – сказала она. А что брать-то? Диван-кровать, на которой он спит последние полгода, телевизор, ковер пять на четыре метра? Зачем ему это все? Нет, с нуля, так с нуля. Не будет он мелочиться. Вот только разведут ли их так сразу? У них все-таки ребенок, который зовет своих незадачливых родителей не иначе, как Макс и Лелька.
Все это затянулось в такой тугой узел, что распутать его было более, чем сложно. Теперь Татьяна уехала, и Максим остался один с этим клубком проблем, раньше хоть с ней отдушина была. Он в квартиру своей любимой конечно не переселялся, так вопрос никогда не стоял, но ночевал у нее часто. И это спасало от ежедневного домашнего дискомфорта, а теперь он и этого был лишен.
Надежда оставалась только на работу, здесь он был загружен по полной, но вечером хотелось тишины, покоя и уюта, а этого больше не было. Алена с Мартой с головой ушли в свою розовую лесбийскую любовь и наполнили ею все пространство их совместного дома, который стал Максиму в тягость.
Поговорив с редактором своей газеты, он объяснил ситуацию вкратце: развожусь, мол, и хочу пожить отдельно, пока не обзаведусь собственным жильем. Не приютите меня в нашей ведомственной гостинице?
Редактор подошел к проблеме своего лучшего сотрудника с пониманием и за чисто символическую плату выделил ему маленькую комнатку, которая предназначалась для приезжих лишь на одну ночь командированных репортеров.
Максим перебрался в гостиницу тут же и вздохнул было спокойно, как его вновь потревожила Алена.
– Поговорить нужно, – детским голоском пролепетала она и назначила встречу, слава богу, не дома.
Она сидела перед ним за столиком кафе как девочка, похожая на Барби, в бирюзовой блузке, белых джинсах, с длинными льняными волосами и широко распахнутыми голубыми глазами, сияющими из-под пушистых ресниц. Ну почему эта кукла была ему так противна? Он же любил ее когда-то, обожал, а она твердила, что он принц ее детской мечты. Куда все это улетучилось?
Максим, подавляя раздражение, спросил о причине этой встречи и попросил не затягивать время. Алена, казалось, и не собиралась.
– Мне тоже некогда, – сказала она, заказав себе чай с жасмином.
«Слава богу, хоть не с фиалками», – мелькнуло в голове у Максима, и он вновь выжидательно воззрился на нее, вдыхая аромат своего любимого кофе.
Разговор сводился к тому, что Алена с Мартой собрались уехать в Америку.
– У нас там кое-какие перспективы, мама вхожа в театральные круги, обещала посодействовать, – томно произнесла Алена.
И тут Максим не выдержал. Он прекрасно понимал, что основная цель переезда – это возможность сочетаться браком со своей мужиковатой Мартой, его это разозлило, и он сорвался:
– Какие у тебя могут быть перспективы, Алена?! Ты же бездарная и бесталанная! Неужели ты сама не понимаешь, что твоей кукольной внешности публике недостаточно!
Алена покраснела до кончиков волос, но сдержалась. Она сделала два глотка из фарфоровой чашечки, подняла на него свои ясные глаза и ответила:
– Ну это судить не тебе. И вообще, я не о своих талантах собиралась поговорить с тобой, а о квартире.
«Неужели решила продать?» – мелькнула надежда в сознании Максима, но он ошибся.
– Квартира останется на тебе. Сам понимаешь, что сдавать ее, пуская туда посторонних, я не хочу. Поэтому я сдам ее тебе.
– Это как? Я вообще-то там прописан, буду оплачивать коммунальные платежи и следить за порядком и сохранностью имущества.
– Нет. Я намерена тебе ее сдать, не целиком, конечно. Три комнаты будут заперты и опечатаны, а две останутся в твоем распоряжении. И ты будешь платить арендную плату, но для этого ты должен выписаться, разумеется. Ты согласен?
– Алена, ты что, с ума сошла что ли? Я должен снимать у тебя свою законную жилплощадь? Ты бредишь?
– Прекрати грубить, – произнесла Алена, губки ее при этом дрогнули, глазки заблестели, она чуть не заплакала от обиды. – Я же сказала, ты должен выписаться. Пойми, Максим, если ты заведешь новую семью и приведешь ее в родительскую квартиру, то как мы потом будем вас оттуда выселять?
Максим потерял дар речи, и аргументов у него не осталось, чтобы продолжить этот бредовый разговор.
– И еще, – спокойно продолжила Алена, – я открыла счет на имя дочки, туда будешь перечислять арендную плату и алименты. Пусть у нее скопится кругленькая сумма к ее совершеннолетию.
Максим выслушал все молча, допил свой кофе и сказал:
– Значит так. Прежде всего, я подаю на развод сегодня же, основанием будет являться супружеская измена со стороны супруги. Алименты назначит суд, и я буду их накапливать там, где посчитаю нужным. Квартира твоя мне на хрен не нужна, вместе со всем твоим барахлом. Жить я там не собираюсь и делиться с тобой не буду. Кого хочешь, того туда и пускай, мне абсолютно до лампочки. А теперь пошла вон, и жди повестку в суд. Не вздумай умотать в Штаты без развода, а то там вас с твоим «мартовским котом» не поженят.
Алена заплакала, тихо, по-девичьи. Максим бросил на стол деньги, поднялся было со своего места, но она остановила его:
– Ну подожди, Макc, давай поговорим по-человечески, я прошу тебя…
– Какую именно часть из моих слов «пошла вон» ты не совсем поняла? – спросил он с сарказмом, низко наклонившись к ее уху. – Могу повторить еще раз.
Алена сжалась в комочек, чем напомнила ему пугливого котенка, он усмехнулся, шлепнул ее по плечу и вышел из кафе.
«Ну хоть какая-то разрядка ситуации», – подумал Максим и зашел в ближайший пивной бар. Хотелось напиться, забыться и вообще уснуть летаргическим сном, впасть в спячку, чтобы проснувшись с удовольствием узнать, что все позади, все проблемы разрешились, он свободен и не обременен ничем, особенно Аленой, которую ему хотелось придушить.
Приняв изрядную дозу спиртного, несчастный муж заявился к себе в гостиницу, рухнул на кровать и стал набирать номер Татьяны, но абонент был не доступен. Он предпринял еще пару попыток, а затем уснул, точнее, забылся липким тревожным сном, сквозь который он чувствовал тошноту и тревогу, но просыпаться не хотел.
Поздно ночью его разбудила настойчивая трель мобильного телефона, это была Татьяна.
– Извини, Максим, я забыла о разнице во времени. Уже поздно ведь. Как ты?
– Да не поздно еще, всего-то час ночи. Я только прилег, все звонка ждал, –
